Финансовый рынок в России

Финансовый рынок в России всегда был и будет в подчиненном состоянии

Интервью с заместителем министра финансов РФ Алексеем Саватюгиным

РЦБ: С чего для Вас начался рынок ценных бумаг в нашей стране?

А. С. - Теория рынка ценных бумаг началась для меня в советское время в конце 1980-х гг. с учебы на экономическом факультете Санкт-Петербургского университета. Я учился на отделении политэкономии, где нам, в том числе, рассказывали про деньги и кредиты, денежное обращение, биржи и ценные бумаги. Тогда эти темы казались мне — будущему преподавателю политэкономии социализма — абсолютно абстрактными и ненужными, поэтому я не уделял им должного внимания. Если бы тогда кто-нибудь сказал, что мне придется заниматься всем этим в реальной жизни, я бы просто не поверил.

На практике для меня рынок ценных бумаг начался уже в новой России. В 1993 г. я начал работать аналитиком в петербургской брокерской фирме «Орими-брокер». В то время она была одной из крупнейших компаний на Северо-Западе и впоследствии объединилась с «Энергокапиталом». С тех пор я далеко от финансового рынка не ухожу. Созидательные процессы, вроде строительства РТС, появления НАУФОР и т. д., происходили на моих глазах, на многих совещаниях я представлял как компанию, в которой в то время работал, так и Санкт-Петербург в целом. Все только зарождалось, у всех горели глаза, царила эйфория. На этих совещаниях я был замечен, и мне поступило предложение перебраться в Москву и заняться на РТС построением биржевых индексов и раскрытием информации. Дело было поставлено на серьезную политическую основу, собеседование я проходил в Кремле у заместителя руководителя Администрации Президента РФ. Мы говорили с ним о перспективах развития российского финансового рынка, о ценных бумагах, об инвестиционной привлекательности нашей страны, о недавно принятом Законе «О рынке ценных бумаг», первых биржевых торгах и т. д. И вдруг в кабинете раздался звонок спецсвязи. Мой собеседник побледнел и, попросив его подождать, куда-то быстро убежал. Я ждал часа два, потом пришла его секретарша и сказала, что сегодня продолжения разговора не будет, со мной свяжутся. На следующий день, 17 августа 1998 г., я вернулся в Санкт-Петербург и, открыв утром газету, понял, что в Москву я приеду еще не скоро. Но оказалось, что наш разговор все-таки не был забыт, и через два года меня пригласили в столицу.

В Москве я сначала занимался созданием индексного агентства — совместного проекта РТС и Интерфакса. Права на первый фьючерсный биржевой индекс, который мы построили, были проданы S&P. На РТС я проработал достаточно долгое время, на моей памяти сменилось три президента. Со временем я стал главным экономистом биржи РТС, совмещая эту работу с руководством индексным агентством, после чего мне предложили возглавить НАУФОР, крупнейшую в то время СРО. А еще спустя два года Алексей Кудрин пригласил меня на госслужбу, и с тех пор я работаю в Минфине. Таким образом, у меня на рынке ценных бумаг есть опыт работы и «в полях», и на бирже, и в СРО, и в области государственного регулирования.

РЦБ: Настроение на отечественном фондовом рынке сегодня отличается от того, которое царило первые 15 лет. Глаза не горят. И есть ощущение, что связано это не столько с мировым финансовым кризисом, сколько с тем, что профучастники не видят возможности частной самореализации в этом бизнесе. Зато возрастает роль государства, и все понимают, что по большому счету сегодня только там и возможна самореализация, но далеко не все готовы связывать свою карьеру с государством. Остается очень мало ниш для частного свободного бизнеса и предпринимательства на фондовом рынке. Согласны ли Вы с такой оценкой?

А. С. - Согласен. И причина действительно не в кризисе. Российский фондовый рынок пережил не один кризис: 1994, 1996, 1998, 2004, 2008 гг. На каждом рынке бывают кризисы, и зачастую они являются толчком для развития. Так, после кризиса 1998 г. в нашей стране все расцвело и начало новую жизнь. Так что причина кроится в другом. Когда рынок только зарождался, государство на него практически не обращало внимания. Конечно, были такие фанаты, как Андрей Козлов и Дмитрий Васильев, но из больших политиков фондовый рынок никто всерьез не воспринимал. На протяжении многих лет к фондовому рынку относились как к объединению спекулянтов. Перед государством стояли другие задачи: рельсы, трубы, провода и т. д., и именно это было по-настоящему серьезным делом. Поэтому финансовый рынок, за исключением банковского сектора, который всегда был большим, воспринимался некой игрушкой, хотя там был даже регулятор, но масштабы все равно явно не те. И вдруг выяснилось, что «мальчик-то вырос», финансовый рынок стал макроэкономическим фактором, капитализация фондового рынка — достаточно высокой, российские компании вошли в списки ведущих компаний мира, а события, происходящие на нашем рынке, стали напрямую отражаться на уровне иностранных инвестиций в Россию. И не обращать на это внимания было невозможно. Фондовый рынок стал сферой особого внимания на самом высшем уровне. Но, как известно, с приездом генерала в воинскую часть жизнь там парализуется. В результате на фондовом рынке появилось много политических лозунгов, в том числе про строительство международного финансового центра, проснулось желание что-нибудь подрулить и подрегулировать.

Вообще, я считаю, что российский финансовый рынок всегда будет в подчиненном состоянии. Для того чтобы им всерьез занимались — по-настоящему, без лозунгов — доля финансового рынка должна стать значимой для ВВП, а в России основное внимание всегда уделялось и будет уделяться ТЭКу, промышленности, обороне, высокотехнологичному и инновационному сектору. Между тем нашему рынку всего-то 20 лет, по большому счету все еще впереди.

РЦБ: Но ведь во главе экономического блока правительства в последние годы стоят хорошо образованные, либерально настроенные люди, понимающие всю макроэкономическую важность фондового рынка для страны: Кудрин, Греф, Дворкович, Шувалов, Набиуллина... Саватюгин, наконец. Эти люди могли были донести эту информацию до высшего руководства страны. Тем не менее налицо государственный капитализм в худшем его проявлении с отсутствием конкуренции и убийством тех ростков рынка, которые выросли сами. Почему это произошло?

А. С. - Главная проблема в том, что государство на финансовом рынке, в отличие от многих других сегментов, является не только регулятором, но и крупнейшим собственником, эмитентом, инвестором, просто участником рынка — вообще всем. Например, по сравнению со строительным рынком, на котором государство — регулятор и иногда заказчик, на финансовом государство определяет правила игры и само по ним играет через госбанки и госкорпорации, через аффилированные с госкомпаниями управляющие компании и т. д. Получается, что государство само за собой надзирает и контролирует, поэтому частной инициативы на рынке не так много. К сожалению, вынужден признать, что и саморегулирование, которое началось в России именно с фондового рынка, не показало свою эффективность и значимость: СРО на рынке ценных бумаг вроде бы есть, а вроде бы их и нет.

РЦБ: Этот процесс был неизбежен? Маятник должен был качнуться в другую сторону после либерального начала развития рынка?

А. С.- Маятники качаются во все стороны на всех рынках: от дерегулирования к регулированию. После кризиса 2008 г. мы видим тенденцию к закручиванию гаек и ужесточению регулирования на мировых финансовых рынках. Специфика фондового рынка в том, что нет сомнений, что государству следует усиливать надзор там, где рынок сам не справляется, в основном это касается раскрытия информации. Главная проблема — информационная асимметрия рынка, откуда вытекает манипулирование рынком, инсайд, обман потребителей, злоупотребление правом и т.д. Но наше государство стало еще шире трактовать свои задачи. Я никогда не поддерживал своих коллег из разных ведомств, требовавших доклада обо всем, что происходило на бирже, и переписывания стратегии развития по их желанию. Я считаю, что участники рынка должны сами выбирать стратегии и совершать сделки. Но, видимо, многим интересно заниматься ручным управлением. Проблема в том, что на финансовом рынке такой подход не работает, так как здесь каждый год появляются новые продукты, инструменты и технологии. Ручное управление может работать лишь в секторах с длительным циклом развития, типа рынка нефти, где можно что-то прогнозировать на несколько лет вперед.

РЦБ: Что Вы думаете по поводу объединения ФСФР и ЦБ РФ? Вектор движения выбран правильно?

А. С.- Есть аргументы «за» и «против», и международный опыт здесь нам не помощник, потому что он слишком разнообразен. Несколько лет назад проходили дискуссии по поводу выведения банковского надзора из-под ведомства ЦБ РФ и наделения последнего полномочиями лишь эмиссионного центра — из-за конфликта интересов между Центробанком как надзорным органом и органом макрорегулирования. Сейчас маятник качнулся в другую сторону. Есть серьезные аргументы за концентрацию надзора, потому что важно смотреть за работой финансовых холдингов в целом. Надзор разрозненных регуляторов за составляющими этих холдингов (банками, страховыми компаниями, НПФами, управляющими и брокерскими компаниями) не очень эффективен. В прошлом году произошло объединение страхового надзора и ФСФР, так как до этого было ощущение, что эти регуляторы не подозревали о существовании друг друга. Пока сложно подводить итоги этой реформы, слишком мало времени прошло. Сейчас трудно сказать, что получится из объединения ФСФР и ЦБ РФ, как правило, в подобных процессах велика роль личности, которая его возглавит. Можно было бы прекрасно работать и при «разъединенном» надзоре, наладив межведомственное взаимодействие, оперативные каналы связи и создав постоянно действующий координационный орган для собрания руководителей и обсуждения проблем.

Логика всех объединений связана с сокращением количества профучастников: число банков сократилось до 1 тыс., страховщиков — меньше 500. Их число было максимальным в середине 1990-х гг., после чего началось массовое «вымирание». Логично уменьшить и количество обслуживающей инфраструктуры. В связи с этим удивляет, почему до сих пор не объединились НФА и НАУФОР — вот уж точно избыточная нагрузка при таком раскладе.

Рынок ценных бумаг

Институциональные инвесторы и брокеры

Институциональные инвесторы и брокеры

Интервью с руководителем группы электронного трейдинга «Ренессанс Капитал» Станиславом Суриковым

Регулирование российского финансового рынка должно быть более системным и комплексным, — считает руководитель группы электронного трейдинга «Ренессанс Капитал» Станислав Суриков. В рамках своего интервью журналу «Рынок ценных бумаг» он рассказывает, какие финансовые инструменты в настоящее время интересны институциональным инвесторам, как будет развиваться брокерский бизнес в ближайшем будущем и почему.

РЦБ: Станислав Олегович, как Вы считаете, закончился ли кризис? Заметили ли в своей деятельности улучшения финансово-экономической ситуации?

С. С. На эти вопросы можно ответить по-разному. С одной стороны, так получилось, что мы работаем в растущем сегменте, который, несмотря ни на что, продолжал расти и в кризис. Это рыночная тенденция. Поэтому, основываясь на своей деятельности, я не могу делать выводы, закончился ли кризис. С другой стороны, если посмотреть на ситуацию в целом, безотносительно сегмента, в котором я работаю, то кризис, как некое тотальное недоверие всех и всем, а также серьезное замедление финансовой системы, закончился. Люди переосмыслили свои желания и потребности, бизнес перешел на более низкий уровень активности, но впереди его, скорее всего, ожидает рост.

РЦБ: С чем связано развитие электронного трейдинга, который, несмотря на кризис, затронувший фактически все отрасли экономики и финансовый сектор, в том числе сегмент, в котором Вы работаете, продолжал расти?

С. С. В определенной степени кризис выступил неким катализатором активного развитие электронного трейдинга в России в предыдущие 2-3 года. Потому как, он, во-первых, дешевле, во-вторых, прозрачнее, а это именно то, чего люди искали в кризис. Кроме того, повышение популярности электронного трейдинга — это закономерный этап рыночной эволюции, который уже наступил за рубежом и накануне кризиса дошел и до нашего рынка.

РЦБ: Как за последнее время изменилось взаимодействие брокеров с институциональными инвесторами? Возникали ли какие-либо трудности в кризис? Стали ли ваши клиенты более требовательны? Сложнее ли стало с ними работать?

С. С. Институциональные инвесторы — категория достаточно неоднородная. Если говорить о российских внутренних институциональных инвесторах — профессиональных участниках рынка ценных бумаг, например, об управляющих компаниях, кризис, безусловно, сказался на их деятельности и, соответственно, на активности их сотрудничества с нами. До кризиса работа наших клиентов была во многом проще: рынок рос, свободной ликвидности было в избытке, и скорее деньги «искали, куда приткнуться», нежели управляющие компании находились в поиске денег. По этой причине они от нас ничего требовали, а следовательно, единственное, чем брокеры могли их заинтересовать, — более низкая цена. Однако это неверный путь, потому что, когда бизнес строится лишь на том, кто предложит что-то дешевле, — это уже бизнес на нисходящем тренде и им не интересно заниматься. Сейчас управляющие компании чувствуют себя уже не так вольготно, и им приходится доказывать своим клиентам, что им можно доверить деньги. Поэтому сейчас они заинтересованы как в более эффективных способах вложения средств в уже известные активы, так и в расширении инструментария вложений. Поэтому сейчас они предъявляют к брокерам более высокие требования. Стало ли в связи с этим сложнее работать с ними? Нет, скорее стало интереснее. Пока какой-либо услуги нет на рынке, ее можно предлагать за разумную и адекватную цену. Таким образом, этот бизнес снова становится привлекательным для брокеров. До кризиса и некоторое время после его начала российское брокерское сообщество, особенно в электронной его части, к работе с российскими институциональными инвесторами относилось без особого интереса и не стремилось активно развивать это направление. Сейчас ситуация поменялась, поскольку появилась возможность предлагать таким клиентам что-то новое и более интересное. Появилась мотивация вкладываться в это направление бизнеса и развивать его.

РЦБ: Как с кризисом изменились инвестиционные предпочтения инвесторов?

С. С. Когда начался кризис стало очевидно, что интерес инвесторов сместится в сторону иностранных бирж, поскольку на российских площадках наблюдались постоянные остановки торгов и существенное снижение ликвидности, работа на российском рынке стала более рискованной. В то же время институциональные инвесторы — это, прежде всего, профессио нальные участники финансового рынка, которые в любом случае должны продолжать работать, вне зависимости от финансово-экономической ситуации в стране и мире. Если частные инвесторы в период нестабильности могут временно уйти с рынка, то институциональные инвесторы этого сделать не могут, они вынуждены искать альтернативные варианты работы. Поэтому они в это время находились в поисках новых, более перспективных инструментов и рынков, и многие из них нашли их, получив доступ к иностранным площадкам. Впоследствии интерес инвесторов к зарубежным рынкам и активность работы на них только усилились. Получив определенные знания, опыт и навыки, российские инвесторы осознали, что работа на иностранных рынках — это не что-то, что находится за рамками их понимания: принципы работы функционирования рынков схожи с российскими, а также это перспективно и интересно. В будущем данная тенденция будет только усиливаться по мере все большей интеграции России в глобальную финансовую систему. Однако, к сожалению, в этой области есть и определенные «темные» стороны и сложности, вызванные неэффективностью и несовершенством законодательного регулирования российской инфраструктуры, что очень сильно усложняет как приход иностранных инвесторов на наш рынок, так и выход российских на зарубежные.

РЦБ: Какие иностранные площадки и финансовые инструменты наиболее интересны российским инвесторам?

С. С. Для того чтобы ответить на этот вопрос, стоит для начала определить, о каких инвесторах мы говорим. По источнику капитала всех институциональных инвесторов можно условно поделить на российских и иностранных. Если мы говорим о российских инвесторах, они также неоднородны: есть зарегулированные проф участники рынка и различные офшорные фонды, которые намного более свободны в своих действиях. Если говорить о российских профучастниках, они в настоящее время в основном осваивают финансовые инструменты, «крепко привязанные» к России, — депозитарные расписки на акции российских эмитентов, которые торгуются в основном на 2 площадках — нью-йоркской и лондонской. Следующим их шагом будут деривативы, привязанные к России, торгующиеся на CMA, чего-то более сложного в инвестиционных портфелях российских «институционалов» ожидать пока не стоит. Что же касается второй категории инвесторов — офшорных фондов, они уже перешли на следующую ступень, осознали, что мир не крутится вокруг России и на иностранных рынках существует множество различных интересных финансовых инструментов. Эти инвесторы давно и активно торгуют в Нью-Йорке и Лондоне, а также с интересом начинают присматриваться к азиатским рынкам.

РЦБ: Как Вы оцениваете регулирование российского финансового рынка в целом и деятельности инвесторов в частности? Как сказалось на возможностях и инвестиционной политике инвесторов разделение их на квалифицированных и неквалифицированных?

С. С. По моему мнению, регулирование российского финансового рынка, в том числе и деятельности инвесторов, является жестким не потому, что так изначально задумывалось, а потому, что так исторически сложилось. На нашем рынке вообще достаточно сложно работать: что-то законодатель разрешает, но реализовать на практике это не представляется возможным, потому как не были внесены соответствующие поправки в другие нормативные акты или какие-то компоненты не предусмотрены в принципе. Например, разрешили приобретать какие-либо активы, но, где их учитывать и хранить, не решили; урегулировали вопросы с хранением, но не определились с валютным контролем и оплатой и т. д.

Регулирование рынка само по себе тоже не либеральное, но больше сложностей возникает по причине отсутствия в нем системности и комплексности.

Что касается разделения инвесторов на неквалифицированных и квалифицированных, то этот шаг скорее был призван защитить частного розничного инвестора от неоправданных рисков, нежели предоставить какие-то значительные свободы институциональным инвесторам, априори отнесенным к квалифицированным. Профессиональные участники рынка ценных бумаг на то и профессионалы, что они в любом случае смогут построить необходимые схемы и найти возможности торговать на тех рынках и теми инструментами, которыми они хотят.

Как мне кажется, классифицируя инвесторов, нам следовало придерживаться зарубежной практики. Так, например, в Европе все инвесторы подразделяются на 3 группы: retail; professional и counterparties. Retail — это частные розничные инвесторы; professional — это инвесторы, способные принимать адекватные осознанные инвестиционные решения; eligible counterparties — это профессиональные участники рынка. При этом к категории professional может быть отнесен как инвестор, создавший юридическое лицо и назвавший его хедж-фондом, так и физическое лицо, которое установило дома компьютер, написало алгоритм и начало торговать.

Что же касается регулирования нашего рынка в целом, я считаю, что для построения в России международного финансового центра и достижения существенного прорыва в финансовом секторе, необходима комплексная система регулирования рынка, охватывающая все его сегменты, а не отдельные элементы и отрасли. Необходимо смотреть на всю систему в целом и, исходя из этого, принимать законы, затрагивающие все смежные сферы. Безусловно, это не простой и не быстрый процесс, для реализации которого нужна сильнейшая команда профессионалов, большая политическая воля и качественная экспертиза. Кроме того, процесс принятия законов в нашей стране достаточно сложен. В то же время это неизбежно и рано или поздно этим придется заниматься.

РЦБ: Как Вы считаете, как будет меняться брокерский бизнес в России? Какие направления и продукты, в частности, для институциональных инвесторов будут развиваться более активно?

С. С. Развитие брокерского бизнеса в России в целом повторяет зарубежный опыт в этой области. Поэтому я полагаю, что бизнес будет идти по пути усложнения сервисов и предоставления новых комплексных услуг. Я полагаю, что в ближайшем будущем следует ожидать появления новых продуктов и сервисов, существенно упрощающих и облегчающих выход инвесторов на зарубежные рынки. Кроме того, будет совершенствоваться предоставление нашим клиентам дополнительных услуг и сервисов, а также выполнение сверхштатных функций, например, по внутреннему учету и т. д. Если посмотреть на западные рынки, там уже произошло довольно четкое разделение брокерского бизнеса на 2 направления: agency (агентский брокеридж) и prime (прайм-брокеридж). Модель агентских брокеров (agency) более узкая и подразумевает предоставление сугубо брокерский услуг клиентам. При этом развитие агентского брокериджа — это в каком-то смысле тупиковый путь, поскольку они конкурируют исключительно по цене предоставляемых услуг и в результате либо прекращают свое существование, либо приобретаются более крупными игроками рынка. Прайм-брокеридж же нацелен на предоставление клиентам максимально возможного перечня услуг и сервисов, вплоть до аренды офиса и его обустройства. Как мне представляется, это более перспективный путь, поскольку он позволяет брокерскому сообществу конкурировать не только по ценам, но и по линейке предоставляемых услуг. Я полагаю, в России в ближайшем будущем будет более активно развиваться сегмент прайм-брокериджа. Мы будем идти по этому пути, поскольку имеем необходимые ресурсы, готовы вкладываться в это направление и развивать его.

Журнал "Рынок Ценных Бумаг"